В свои 92 года коренной борисовчанин Федор Колесников по-прежнему бодр и энергичен. Сам все делает по дому, ухаживает за садом и огородом. Если надо, то может и суп сварить, и в магазин сходить. И это при том, что в детстве ему пришлось пройти через многое. За связь с партизанами Федор Венедиктович был отправлен в тюрьму, где лишился слуха на одно ухо (от удара по голове лопнула барабанная перепонка) и приобрел порок сердца. Когда вспоминает прошлое, на глазах наворачиваются слезы. Ему есть, что рассказать о Борисове в годы оккупации.
Семья Колесниковых жила в собственном доме по улице Ленинской недалеко от мелькомбината. Тогда он носил номер 86, теперь же на нем трехзначная цифра. Отец был заместителем кварткома — выписывал паспорта, мать работала на спичечной фабрике им. С.М. Кирова. Из четырех их детей выжил только средний сын Федор (три его сестренки умерли в младенчестве еще до войны). Когда на родную землю пришел враг, мальчик закончил лишь четыре класса СШ №11 Борисова.
— Немцы три года были в городе, установили свои правила и порядок. У кого-то из соседей родственники служили в полиции, у других же были знакомые среди партизан, — начинает рассказ Федор Венедиктович. — Взрослые между собой говорили о них, а мы с друзьями, пробегая мимо, не раз подслушивали эти разговоры. Узнали, что к леснику в так называемом Саввином Углу, что возле деревни Верески, часто приходят народные мстители.
Партизанские помощники
Движимые патриотическим порывом подростки решили податься в партизаны, тем более, что лесник был родственником одного из них. Двое друзей пошли к сторожке, а Федор остался ждать в отдалении. Увидел там троих взрослых с винтовками за плечами и рядом с ними парнишку. Сразу подумал, что полицаи, но вернувшиеся товарищи сообщили, что это были партизаны из отряда «Большевик». С собой ребят они отказались брать, но рассказали, как те могут помочь сопротивлению.
— Нам предложили собирать оружие и боеприпасы и приносить их в условленное место, — поясняет борисовчанин. — Оно находилось в ольшанике за Плисой в Желдорбате (сейчас Зеленый Городок — Прим. авт.). Там во мху мы спрятали ящик, который наполняли толом в брикетах, патронами, обрезами винтовок, которые сами же делали, и другим оружием. Недалеко от моего дома были пороховые склады, мы воровали из них. Многое можно было найти на улице. Все привозили на тележке, на которой были мешки и топор, якобы идем за дровами. Впрочем, почти так оно и было, печку же надо было чем-то топить. Под тележкой привязывали обрезы, их так не было видно и не слышно стука.
Как-то мальчишки даже забрались в немецкую крытую машину и выкрали оттуда коробки с медикаментами и перевязочным материалом. Все это также было передано партизанам.
Но друг Женька надумал уйти в отряд. Федор стащил у пьяного полицая карманные часы, их продали, а на вырученные деньги купили угощения для партизан: немецкий шоколад, сигареты и махорку. К ним прибавились три обоймы патронов, которые мальчишка выменял у пасынка полицая.
Со всем этим добром два друга Женька и Генка отправились в путь. Но на их беду в гарнизоне в Ухолоде, кто-то увел лошадей, и полицаи в поисках по следу дошли до Вересков. Подростки, увидев их, выбросили свои рюкзаки, но у одного из них в кармане брюк осталась обойма с патронами. Из-за нее с мальчишками и приключилась беда. Не выдержав побоев, один из них признался о связи с партизанами и назвал имена соучастников. Это и стало причиной задержания Федора.
В застенках
В двухэтажной деревянной поликлинике в районе парка размещалась полиция. Туда юного Колесникова и привели. Допрашивал сам бургомистр Станкевич, огрел мальчишку шлангом.
— Он у меня спрашивает: «Где твоя винтовка?», я отвечаю, что у меня ее нет. В то время сгорел склад с оружием, все что осталось вывезли на свалку. Говорю, что там только поднял одну, пощелкал затвором и выбросил, — вспоминает Федор Венедиктович. — Вместе с полицейским, который, как узнал позже, был внедрен партизанами, сходили туда. Он поднял винтовку с кривым дулом и отдал мне. С ней мы вернулись обратно в полицию. Но, несмотря на это, меня все равно отправили в тюрьму на Гоголя.
Подростка поместили в шестую камеру, которая на тот момент была пустой. Заключенных, которые находились там ранее, каратели расстреляли. Друзья Федора Генка и Женька тоже оказались в тюрьме, в других камерах. Всех их допрашивали, избивали плетками с металлическими шариками на концах, которые рвали плоть, устраивали очные ставки. Но Федор ни в чем не признался и никого не выдал.
— У нас в камере было девять человек. На одном партизане живого места не было: вся спина исполосована кровоточащими ранами, которым не давали затянуться, нанося новые, — с дрожью в голосе и со слезами на глазах продолжает свою историю Федор Колесников. — Еще одному красноармейцу, москвичу, прямо у меня на глазах на груди вырезали звезду, говорили: «Смотри, если не признаешься, и с тобой такое будет». Но страшнее всего было слышать, как в четыре утра уводили людей на расстрел…
Побег и освобождение
В тюрьме подростки пробыли все лето 1943 года, а осенью их перевели в лагерь, который располагался между мелькомбинатом и канифольно-скипидарным заводом. Там они рубили дрова, а взрослых увозили на другие работы. Одного из друзей родители выкупили у охранников, и он вернулся домой, а после с семьей ушел в партизаны.
В числах двадцатых марта 1944 года советская авиация разбомбила в Борисове два эшелона. Несколько снарядов упали на канифольный цех и территорию лагеря. В его ограждении образовалась брешь. В этой суматохе Федору удалось сбежать, но домой он не пошел, боясь, что его там будут искать, а отправился к родственникам, которые его приютили.
Позже он стал по ночам наведываться к отцу и матери, и, когда опасность быть пойманным исчезла (никто им не интересовался), остался насовсем.
30 июня 1944 года рано утром друзья, как обычно, отправились все в тот же ольшаник за дровами. По пути увидели двух мужчин в плащ-палатках, которые оказались красноармейцами, координирующими огонь авиации. Подростки объяснили, как лучше пройти советским войскам, какие существуют препятствия и где сосредоточены основные силы врага. На радостях мальчишки даже сбегали домой и преподнесли военным припрятанные бутылки со шнапсом.
— Мы видели, как красноармейцы пускали ракеты пролетающим мимо самолетам-разведчикам, а потом, как от немецких зениток, стрелявших у моста, не осталось и мокрого места! — с гордостью в голосе говорит свидетель тех событий. — Позже, хотя родители и не пускали, с другом побежали на звук взрывов, чтобы посмотреть, что происходит. Со стороны Ухолоды прилетали самолеты и бомбили немцев, а в районе, где сейчас находится магазин «Виталюр», стоял уже подбитый танк Павла Рака…
Постскриптум
После войны Федор Колесников окончил реальное училище, а потом и техникум. Много лет проработал на Авторемзаводе. С выходом на заслуженный отдых не сидел без дела — до 80 лет был сторожем в детском саду.
— Я, может, и дольше бы работал, но в отделе образования обнаружили, что у них такой возрастной сотрудник, говорили: «Его самого надо охранять», — усмехается ветеран. — Но, когда я дежурил, в детский сад никто не пробирался, местные знали, что у меня не побалуешь.
Федор Венедиктович — по жизни человек активный и неравнодушный. И в этом, возможно, секрет его бодрости и долголетия. Он ведет здоровый образ жизни, никогда не курил, а выпавшие на долю испытания, только закалили мужчину. А еще Федора Колесникова волнует все, что происходит в родном Борисове. Он хочет, чтобы людям здесь было комфортно и приятно жить.
Инга РОМАНОВСКАЯ, фото автора
