Солнце нещадно жгло глаза, и его жаркие лучи, коснувшись кожи, превращались в ручейки пота, которые, скатившись к подбородку, собирались в одну большую каплю и падали вниз. Пролетев несколько метров, эта соленая капля со звуком, который человеческое ухо никогда не услышит, разбивалась, оставляя на воде секундную рябь. Это было ужасно неприятно — то, что струящийся пот нельзя смахнуть с лица, но выхода не было. Ведь руки человека были в этот момент заняты спасением себе подобного…

Все вокруг остановилось. Застыло. Потеряло смысл. Все, кроме пота, водяной бездны, висящего человека и рук.

От боли, от того, что острый бетонный край царапает кожу, и, может быть, от страха висящий не мог кричать, а только просил: «Отпусти!»

Конечно, ему было страшно, но, болтая ногами в воздухе и царапая голый живот о бетон, ему казалось, что боль, которая будет там, внизу, не так невыносима, как эти вделанные в бетон острые камешки…

А тот все продолжал держать. У него не было сил втащить его наверх, но и отпустить его барахтающегося, в последний полет он не мог. Не имел права! Так ему казалось. Он ждал. Ждал, когда восстановится дыхание или кто-то случайно наткнется на них…

Он лишь отрицательно покачал головой, когда висевший уже в который раз попросил его отпустить. Он собрался с силами и рывком подтянул его к себе. Вырвал оттуда, из входа в небытие, человека, который висел, лишь благодаря его рукам. Рукам семилетнего мальчишки…

…Иногда спасенный, который уже вырос и стал юношей-мужчиной-отцом, снова и снова приезжает туда, где все могло закончиться лишь начавшись. Он стоит, опираясь на все те же, лишь проржавевшие перила, смотрит на воду, которая колышется под ногами и каждый раз вспоминает тот случай…

…Оба никак не могли прийти в себя. Но одно уже было хорошо — пот не лез теперь в глаза, и живот, хоть и продолжал ныть, но уже не было той раздирающей боли. Как не было и страха. Они посмотрели друг на друга и … засмеялись. И этот смех, который забирал последнее напряжение, ужас и что-то еще, являлся для них символом свободы, дружбы и признательности. Но вот у одного, а затем и у другого брызнули слезы. Нет, это был не плач, это были молчаливые, но самые горячие слезы на Земле. Прошло немного времени, и они прекратились.

И только тогда они услышали, что по-прежнему поют птицы, шумит ветерок, с пляжа, который находится неподалеку, доносятся людские голоса. Увидели, что река все так же спокойно несет свои воды, а солнце согревает жизнь. И весь мир продолжает жить вместе с ними.

Евгений АЛПАТОВ